Не следовало и Магистру отставать от «начальства».
В отличие от Виттора Бримс садиться не захотел. Наоборот, встал как можно устойчивее, сложил пальцы рук в замысловатую фигуру и, расфокусировав зрение, принялся насыщать свою тень темной составляющей подвластной ему Силы. Чистой воды Запретная магия, за использование которой он десятки «крохоборов» приговорил к лишению Дара. Ну да что позволительно Светлому Оррису, не позволено жрецу! Тем более что крохи забытых знаний Бримс собирал по всему Торну с молодости: начал в годы бесшабашной юности, когда любая ошибка была чревата большими неприятностями, а продолжил уже в свою бытность Магистром Наказующих. Так что все честно.
По сохранившемуся каналу с Кругом в Бримса потекла Сила, и его измененная тень вдруг начала вытягиваться, истончаясь и убегая в сторону лича. Работа с ней хоть и не относилась к исконно темным Искусствам, но была близка к ним, а потому великолепно подходила для противодействия Тьме. Пусть не как чары Света, но тоже весьма эффективно.
Черная дорожка сбежала по стене пакгауза до мостовой, пересекла улицу, по пути обогнув парочку стихийных баррикад, где люди отбивались от нечисти, миновала место основного побоища, залитое кровью, но почти лишенное тел, затем перескочила на причал и уже приближалась к кораблю лича, когда льер Виттор наконец нанес свой удар. Выглядел он как столб света, бьющий из центра сгустившихся над гаванью облаков невиданного золотистого оттенка. Если Бримс правильно помнил хроники – хоть он и был сосредоточен на своей волшбе, происходящее вокруг все равно отслеживал, – то загадочные тучи как насос собирали излучаемую Тассом энергию, чтобы многократно усилить поражающую мощь заклинания. И раз так, то Магистр Наказующих сейчас наблюдал прославившуюся в Эпоху Войн, а ныне считающуюся забытой знаменитую Секиру Богов! Что ж, очередной сюрприз от Архимага. Сначала эльфийские чары, теперь это… Как-то чересчур много неожиданностей для насквозь понятного ранее Виттора!
Удар Секиры лича если не напугал, то точно заставил напрячься. Характерные облака еще только начали появляться в небе, а он уже разворачивал над собой многослойные Щиты, подкрепленные Силой из накопителей и использующие в качестве «якорей», для большей надежности, Призрачные корабли. Однако даже несмотря на все эти приготовления, первый удар был страшен: внешние слои обороны немертвого колдуна оказались проломлены в первые же секунды, плюс часть энергии атаки отразилась в один из «якорей» и буквально разорвала в клочья проклятый корабль. Причем досталось именно тому, который в этот момент обстреливал все еще парящего над гаванью льера Талика.
Но на этом успехи закончились, и, как Архимаг ни старался, как ни выкладывался, больше его Секира не продвинулась ни на пядь. И будь он один, это было бы чревато поражением. Потому как если у него запасы Сил уже подходили к концу, то у лича они имелись в избытке.
Однако в том-то и дело, что льер Виттор вел сражение в компании таких же Великих магов. Как Бримс и задумывал, мертвяк так увлекся битвой, что уже не успевал реагировать на другие угрозы. И тень Магистра смогла незамеченной проскользнуть в стыки между Щитами, соединиться с тенью самого лича, за минуту-другую наполнить ее Силой и… сформировать полноценную Чашу Мрака. Главное заклинание некромантов и темных магов, созданное ими для борьбы именно с подобными тварями, накрыло высохшего до состояния мумии колдуна и отсекло от всех источников энергии. Лич наверняка еще долго бы продержался на своих собственных запасах, но он все еще продолжал держать Щиты. И противостояние с Секирой Богов сожгло почти всю его энергию. По сути льеру Виттору не хватило каких-то секунд, чтобы додавить оборону и уничтожить лишенного большей части возможностей врага. Но, увы, Архимаг досуха выжал свой Дар и не смог больше держать могучее заклинание…
Вот тогда-то и наступил черед крылатых гро’валь’дье, которые без команды возникли рядом с личем и яростно заработали клинками. Обычные мечи вряд ли могли что-то сделать с измененной плотью нежити, но оружие духов состояло из чистейшего эфира! Через минуту мертвяк превратился в кучку омерзительно подергивающихся конечностей, а отсеченная голова… улетела аж на соседний причал.
Увидев эту картину, Бримс, связанный на тот момент необходимостью держать Чашу, аж застонал от злости. Именно в голове лича сосредоточен его дух, и ее надо уничтожить в первую очередь! Но у духов свое понимание правильности приказов. Расправившись с неупокоенным колдуном, они переключились на остальную нежить, благо та для защиты своего хозяина стягивалась отовсюду, со всего порта.
Но это была уже агония: самую опасную угрозу удалось пусть не уничтожить, но хотя бы временно устранить, с остальной нечистью справиться было уже проще. Не легко – все-таки даже простой мертвяк для магов ниже третьего ранга уже представлял угрозу, а тут было полно гораздо более сильных тварей, – но проще! Когда льер Бримс развеял заклинание и вернулся сознанием на крышу, Архимаг в себя еще не пришел, да и вообще в ближайшие часы на него точно не стоило рассчитывать. Слишком выложился с Секирой, такое не проходит бесследно даже для Великих. Сам Магистр Наказующих чувствовал себя гораздо лучше: помогла как помощь Малого Круга, так и тщательно скрываемый от всех опыт применения Запретной магии.
Он уже начал прикидывать, чем или кем заменить на поле боя крылатых духов, время призыва которых уже истекало, как внезапно со страшным грохотом в трехмачтовик нежити врезался последний уцелевший черный корабль. И судно, способное на время терять материальность, точно так же получило пробоину, как до него нолдские охотники. Ох, не из простых материалов построен этот морской разрушитель, способный на столь многое, да и создавшие его руки тоже не простым смертным корабелам принадлежали…
А бронированный монстр, мысленно поименованный Бримсом как разрушитель, уже дал задний ход и окончательно разворотил борт Призрачного корабля. В пробоину хлынула соленая вода, вредная для нечисти, и шхуна начала тонуть. Но, прежде чем волны захлестнули его палубу, на нос черного судна выскочил маг и Незримой Рукой выволок наружу накопитель. К которому тут же подскочили несколько членов команды, баграми затолкали шар в грубо сколоченный ящик и уволокли тот в трюм. Но неизвестному чародею и этого показалось мало: все той же Незримой Рукой он подхватил с причала какой-то круглый предмет, сунул в подготовленный мешок и скрылся в рубке. После чего вражеское судно дало полный назад, с большим креном, едва не черпая бортами воду, развернулось и на высокой скорости понеслось к выходу из гавани.
Наглость и ловкость, с которыми все было проделано, поражали! Пускай неизвестные… Хотя почему неизвестные?! Уж льер Бримс-то точно знал, кто тайно готовит темных магов и работает с нежитью… Так вот, пускай проклятые Оррисом тлантосцы потеряли весь флот, но самое главное свое оружие, хоть и в урезанном виде, они сохранили, а значит, сегодняшнюю победу вряд ли получится назвать полной. Непонятно, за каким мархузом они вообще в Муар сунулись, но с этим можно разобраться позднее.
Пока Магистр Наказующих задумчиво смотрел вслед удирающему врагу, за спиной проснулся портал, пропустив двух малых штурмовых големов. В Муар прибыло подзадержавшееся подкрепление, и теперь есть кому заняться десантом мертвяков. Ну а Бримс, пожалуй, поможет льеру Талику, который что-то слишком долго возится с Призрачными кораблями.
Да, именно так, а вопросы он будет задавать потом…
Сколько себя помнила, Мелисандра никогда не любила дворцы человеческих правителей. Нигде, ни в одной стране мира, кроме разве что Поднебесной, она не могла смириться с грубой архитектурой, бездумной планировкой, аляповатым внутренним и внешним убранством, плебейской привычкой выставлять напоказ поделки из золота и иных драгоценных материалов. Пускай она никогда не была у ненавистных длинноухих родственничков, что-то подсказывало: они до подобной вульгарщины никогда не опускались.
Однако все ее отвращение не помешало халине Балтусаим отстаивать право входить, работать и даже жить в подобной обители безвкусицы. И ведь добилась своего! Стала Великим визирем, пережила всех тех, кто планировал занять ее место, и получила признание в глазах остальных. Больше никто не говорил о «девке Балтусаим», а выезд в свет перестал напоминать прогулку по полному нечисти кладбищу, где вечно гадаешь: сожрут тебя сейчас или секундой позже.
Вот только на душе легче от случившихся изменений не стало. Может, потому, что часть этого успеха следовало считать заслугой эмиссаров Перворожденных?
